Дарбинян Левон Хнканосович - командир 69-й механизированной бригады 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта, полковник.

Родился 29 мая 1905 года в селении Аластан, ныне Ахалкалакского района Грузии. Армянин. В 1916 году окончил 3 класса сельской школы.

С апреля 1921 года принимал участие в освобождении Грузии. В 1921-1924 годах работал в милиции. В октябре 1924 года призван в ряды Красной Армии. В 1927 году окончил Армянскую объединенную военную школу имени А. Мясникова, в 1928 году - Закавказскую пехотную школу в Тбилиси, в 1934 году - курсы «Выстрел». Член ВКП(б) с 1928 года.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал в составе войск Центрального и Северо-Западного фронта в качестве командира 148-го горнострелкового полка и заместителя командира 244-й стрелковой дивизии. Был пять раз ранен.

25 декабря 1943 года 69-я механизированная бригада под командованием полковника Л.Х.Дарбиняна вела бои на подступах к городу Коростышев Житомирской области, форсировала реку Тетерев и внезапно атаковала противника. Умелые действия комбрига помогли бригаде с малыми потерями овладеть городом Коростышев. В этом бою Л.Х.Дарбинян был тяжело ранен и 28 декабря 1943 года скончался от полученных ранений.

Похоронен в парке города Коростышев Житомирской области (Украина).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года за мужество, героизм и отвагу, умелое руководство боевыми действиями полковнику Дарбиняну Левону Хнканосовичу присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Полковник (1.06.1943). Награждён орденами Ленина (10.01.1944, посмертно), Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени (27.07.1943, 7.09.1943), Красной Звезды (5.07.1943).

В городе Коростышев Житомирской области на Аллее Героев Л.Х.Дарбиняну установлен бюст. Средней школе №2 города Коростышева (ныне Учебно-воспитательный комллекс "Общеобразовательная школа 1-2 ступени - лицей информационных технологий") 20.04.1967 года присвоено имя Героя.

Из очерка В.М. Гая "Последний бой героя":

Консилиум подходил к концу. Своё мнение высказали почти все участники. Начальник госпиталя, полковник медслужбы, сосредоточенно протер платком стекла очков, не спеша оседлал ими широкую переносицу и пристально посмотрел на присутствующих.

— У кого есть другое мнение?

Тихо. Все молчали. Начальник откашлялся.

— Вот так, Левон, мы с тобой люди военные и привыкли говорить начистоту. В жизни всё бывает... Гангрена — жестокий и коварный враг.

Полковник не спеша перелистал историю болезни, долго рассматривал на свет рентгеновский снимок.

— Значит, ампутация? — спросил Дарбинян.

— Другого выхода нет.

Как будто свалив непосильную ношу с плеч, начальник госпиталя вздохнул и продолжил уже более твердо и решительно:

— Каждый миг промедления может привести к катастрофе.

— Дорогой доктор, да ты понимаешь, что говоришь? Армения — это горы. А горец без ноги — что орёл без крыльев. А я же ещё и танкист.

— Знаю, что нелегко. Но есть лётчик — без обеих ног летает. Да ещё как летает! А самолёт-истребитель — не танк...

— Это правда, доктор?

— Как тебя вижу, Левон.

— Это здорово, доктор. Без ног — и летает! — полковник Дарбинян задумался...

В памяти его ожил последний бой.

...Лес. Густая ель с размочаленной осколками вершиной. Генерал П.С. Рыбалко сидит в машине, опираясь на суковатую палку. На его коленях развёрнута карта. Командарм не спеша ведёт пальцем вдоль красных стрел, устремлённых на запад.

— Левон, смотри сюда. Враг угрожает прорвать наш фронт в районе Коростышева. Нависает угроза на участке бригады Сиянина, левый фланг которой уже охватывается противником. Из Житомира идут сюда две танковые дивизии — "Адольф Гитлер" и генерала фон Мантейфеля. Если они успеют раньше тебя — фронт будет прорван. Наше наступление будет сорвано. Задача тебе ясна?

— Ясна, товарищ командующий.

— Успеешь?

— Постараюсь.

— Тогда иди. От тебя зависит успех сражения. — Командующий обнял комбрига.

Злой мороз сковал землю. Даже через мех рукавиц чувствуется ледяной холод брони. Моторы прогреты. Стальные громады танков облепили автоматчики. Все в ожидании сигнала.

Наконец команда:

— Вперёд!

Вздрогнула земля. Взвихренный снег облаком поднялся кверху. Бригада Дарбиняна устремилась вперёд. Позади остались Забелочье, Слобода... У села Козиевка — короткая и жаркая схватка с оккупантами на стыке стрелковых дивизий. С ходу форсировали реку Тетерев, и через Тесновку, Забродье стальная лавина и мотострелковые батальоны ворвались в тыл противника, собиравшегося атаковать бригаду Сиянина.

Полковник Дарбинян задраил башенный люк и взял микрофон в руку:

— Всем, всем! Я — "Терек". Атака! Вперёд!

Кругом загрохотало и завыло, как в минуты большого обвала в горах. Над лесом, где замаскировался противник, заметался стальной вихрь.

— Скорость! Скорость! — торопит всех комбриг.

Из леса гитлеровцы били навстречу прямой наводкой. Едкая гарь резала глаза, забивала горло. Лязг мин и снарядов, свист осколков и пуль, грохот взрывов слились в дьявольскую какофонию.

Но танки и мотопехота неудержимо продвигаются вперёд. Комбриг не отрывает глаз от смотровой щели. Вот передняя цепь достигает леса. Танки фашистов с опалёнными чёрно-белыми крестами на бортах, как растревоженные облавой звери, злобно огрызаясь, в одиночку и стаями отползали в глубь леса.

Надо было добить эту группу вражеских танков до подхода двух новых танковых дивизий. Иначе бригада Дарбиняна сама попадёт в окружение.

Бригада несколько растянулась. Отстали мотострелковые батальоны на флангах, а лес, куда скрылись танки врага, надо взять в кольцо, окружить, не дать им вырваться.

Наступающие приостановились. Комбриг подтянул фланги, перегруппировал подразделения. Хотел уже атаковать, как вдруг к машине полковника подбежал начальник связи.

— Наши радисты перехватили радиограмму гитлеровцев. Вот её текст.

— Читай, — и полковник Дарбинян выбрался из тридцатьчетвёрки.

"Внезапно атакован танками русских с фланга и тыла. Горючего нет. На исходе снаряды. Срочно помогите!"

— Капитан, это не ловушка?

— Не похоже.

— Хорошо. Передавай батальонам — замаскироваться.

Не успели ещё танкисты забросать танки и самоходки ветками и снегом, как с подвижного поста наблюдения забили тревогу:

— Воздух! Воздух!

В небе со стороны Житомира появились "юнкерсы".

— Замереть всем! Огня не открывать! — Комбриг поглубже натянул на голову ребристый шлем, поднял широкий ворот полушубка.

Над головой проплыла первая девятка самолётов, за ней вскоре — вторая. Все замерли.

— Товарищ полковник, не бросают. Похоже, заблудились, — промолвил адъютант.

— Не заблудились, а не поймут с высоты, где свои и где мы с тобой. На макушке ведь не написано...

"Юнкерсы", растянувшись в цепочку, пошли в разворот. Глаза комбрига вспыхнули, лицо прояснилось:

— Ракетницу!

— Ведь сами приказали не открываться... — Адъютант удивлённо пожал плечами.

— Дорогой Антоша, позволь этим парадом покомандовать мне.

Полковник Дарбинян бросился бегом к кустам. Две зелёные ракеты, прочертив крутые дуги в небе в направлении леса, где засели гитлеровцы, брызнули ослепительным огнём и погасли. За ними — ещё две. Девятка "юнкерсов", закончив разворот, взяла курс в указанный ракетами район. Из кустарника снова взвились две зелёные ракеты. Бойцы бригады, затаив дыхание, замерли. "Клюнут или не клюнут?" И когда, свалившись на левое крыло, "юнкерсы" понеслись в пике, в воздухе прокатилось громкое "ура-а-а!"

Гитлеровцы тоже дали две серии ракет. Но уже было поздно. Теперь педантов-лётчиков Рихтгофена не переубедишь. Две девятки пикировщиков, сойдясь в традиционный круг, добросовестно перепахивали бомбами свои же позиции.

— Приготовиться к атаке! — скомандовал комбриг и вскочил на борт тридцатьчетвёрки.

Сделав последний заход, самолёты растянулись стаей и легли на обратный курс.

— Внимание! Я — "Терек", — услышали танкисты голос комбрига. — Атака! Вперёд!

Когда первая цепь мотострелков, сопровождаемая танками, ворвалась в лес, перед их глазами предстали пять пылающих "тигров", опрокинутые машины, изувеченные самоходки.

— Неплохо поработали лётчики, — улыбнулся комбриг. — Вперёд! Добить гадов!

И снова закипел бой. Грохот и вспышки взрывов. Горят лес и сталь, стонет земля.

— Выходы, выходы закрывай! — командует комбриг. — Не выпустить гитлеровцев из леса.

— Ура-а-а! — гремит вокруг. Мотострелки разили врага очередями из автоматов, гранатами, дрались врукопашную. На обугленную рощу опустились густые сумерки, хотя был ещё полдень. Более десятка "тигров" превратились в бесформенные груды металла. Сотни вражеских трупов остались коченеть под декабрьской поземкой.

Положение на этом участке фронта было спасено. Две танковые дивизии противника, подошедшие сюда, были встречены организованным огнём упрочившегося фронта.

Дарбинян выбрался из танка, пересел в подскочивший "виллис" и приказал связистам передать свой доклад командарму Рыбалко: "Выйти в заданный район успел. Вижу Коростышев. Потери противника и наши трофеи уточняются..."

И вдруг взрыв. Огонь в глазах, жёлтые круги сменили чёрные, потом — темнота. Пришел в себя уже в госпитале...

— Да, Левон, этот лётчик без обеих ног сумел найти себя и сражался.

Глаза комбрига повлажнели.

— Полно, доктор. — Он замолчал и тяжело вздохнул. — Передайте моим танкистам, что я скоро вернусь к ним. Режьте...

Дарбинян посмотрел в окно и задумался. И может быть, в этот миг ему вспомнилось самое заветное, самое дорогое: его сын, ласковый Балла, густо-синее небо Армении, любимая Юлия-джан. А может — чайки, кружащиеся над Севаном... А впрочем, кто скажет, о чём думал в эту минуту комбриг?

...Операция не помогла. Спасти героя не удалось.

Значительная часть материалов о Герое любезно предоставлены Игорем Сердюковым (город Киев, Украина)

Биографию подготовил: Кирилл Осовик